Читать книгу - "Детский нейрохирург. Без права на ошибку: о том, кто спасает жизни маленьких пациентов - Джей Джаямохан"

Я очень надеюсь, что выглядел столь же обрадованным нашей встрече, как и они. В душе же я был в полном смятении. Что, черт возьми, случилось? Когда я впервые увидел Клэр, она ходила, пускай и с трудом. Во второй раз, после моей первой операции, она была на костылях. Теперь же, после еще одной операции, которая должна была все исправить, девочка уже в инвалидном кресле. Какого черта? Что я наделал?

Перенесемся на десять лет вперед. Клэр уже не в инвалидном кресле. Она может ходить на небольшие расстояния, и моторика рук у нее по большей части восстановилась. Клэр все так же улыбается – и на то есть причина. Теперь она сама стала гордой матерью. Когда ей стукнуло восемнадцать, Клэр перешла под наблюдение моих коллег в отделении больницы для взрослых пациентов. По сей день я так и не могу толком объяснить, почему лечение тогда ей не помогло. Это была стандартная процедура, которую я проводил много раз и которая давала, как правило, отличный результат. Ни снимки, ни другие анализы не указывали на какую-либо проблему. И тем не менее состояние пациентки все ухудшалось.

В подобных ситуациях чувствуешь себя совершенно бессильным. Я спросил совета у всех, кого только знал. Никому не удалось обнаружить ошибку в проведенном оперативном лечении. Причина неудачи крылась где-то между современными медицинскими знаниями и генами Клэр. Мои коллеги говорили те же банальные вещи, что порой слышали от меня: «это жизнь», «помни, что дело не в тебе, а в болезни» и «нельзя вылечить всех». Разумеется, они правы, и именно поэтому перед каждой операцией мы тратим столько времени, чтобы объяснить все сопутствующие риски. И все же легче от этого не становится.

По крайней мере, в случае Клэр у меня была возможность попытаться. По крайней мере, когда она впервые ко мне пришла, я не был вынужден сказать: «Простите, я ничем не могу помочь». Можете мне поверить – в такие моменты чувствуешь себя намного хуже.

13

Для моего последнего пациента все закончилось очень плохо

Похожие симптомы у пациентов зачастую вызваны совершенно разными причинами. Когда у ребенка внезапно отказывают ноги, это может быть следствием тромба или инсульта. Также дисфункцию может спровоцировать опухоль. Или рассеянный склероз.

Состояние многих детей, поступивших с кровотечением из сосудистой мальформации[65], со временем значительно не улучшается. Я бы сказал, что это неудивительно, ведь при разрыве сосудов с аномальным строением в ткани спинного мозга выбрасывается под давлением кровь. С такими детьми все было в полном порядке – они, как и все, сломя голову бегали по дому или по школе, как вдруг рухнули на пол с отказавшими ногами. Ничего не предвещало беды. Полный паралич. Ребенка отвозят в больницу, и в спинном мозге обнаруживается тромб.

Не так часто оказываешься в ситуации, когда надеешься, что будет найдена опухоль, однако порой она может оказаться меньшим из зол. Когда ноги отказывают из-за опухоли, мы можем попробовать все исправить. Мы можем прооперировать. Атаковать, разделаться с мерзавкой, отступить. Дело в шляпе.

Сосудистые проблемы, может, и звучат менее пугающе, но справиться с ними куда сложнее.

Если вдуматься, какой бы кровеносный сосуд ни разорвался, тромб окажется внутри позвоночного столба, где начнет сдавливать спинной мозг. Отсюда и потеря функций ног. Очевидным решением кажется попробовать тромб удалить, чтобы он больше не мешал прохождению нервных сигналов. Проблема в том, что операцию нужно провести не только аккуратно, но и очень быстро. Когда вскрываешь твердую оболочку спинного мозга, кровеносные сосуды мальформации могут начать выдавливать наружу из узкого пространства позвоночного канала драгоценную нервную ткань, и, чтобы ее удержать, приходится ткань прижимать, при этом стараясь не повредить еще больше спинной мозг. Короче говоря, если не быть осторожным, ситуация может быстро закончиться катастрофой. И это еще оптимистичный сценарий.

Из-за высоких сопутствующих рисков хирургического вмешательства на данный момент при сосудистой мальформации обычно принимается решение не делать ничего, если у пациента нет активного ухудшения функций организма. Другими словами, мы полагаемся на удачу и на старого доброго друга – время.

Выбор в подобных ситуациях принимается на основе вероятностей. Каковы, с одной стороны, шансы, что удаление тромба приведет к восстановлению функции ног? Какова, с другой стороны, вероятность того, что у этой сосудистой мальформации настолько аномальная структура, что операция вызовет цепную реакцию и кровоизлияние распространится вверх по позвоночному столбу? Пытаясь спасти колени, можно подвергнуть риску бедра. Пытаясь спасти бедра, можно подвергнуть опасности верхнюю половину тела.

Звучит совершенно безнадежно, но это не всегда так. Если в больницу поступает пациент с неполной потерей функций, которая случилась примерно четыре часа назад, то у нас еще будет время попытаться эти функции спасти. Когда же функции полностью отсутствуют больше двенадцати часов, шансы помочь тают.

Все в какой-то мере зависит от воли случая. Некоторые родители не станут звонить в скорую, пока ноги полностью не откажут. Они из тех людей, которые не хотят лишний раз «беспокоить» экстренные службы.

Ребенок начал спотыкаться? Мама с папой отправляют его спать, дав таблетку парацетамола, в надежде, что утром все придет в норму. Либо же неприятность может случиться ночью, пока мальчик спит. На следующее утро мама может подумать, что он просто ленится вставать, особенно если это выходной.

Задержка с поступлением пациента в больницу может быть вызвана массой причин. Когда же он туда все-таки попадает, многое снова зависит от случайных факторов. В большинстве детских отделений очень хорошо оборудован приемный покой. Тем не менее может пройти немало времени, прежде чем ребенка осмотрит человек, обладающий необходимыми полномочиями, чтобы назначить томографию.

Вероятно, родители и вовсе не станут тянуть время. Может, они сразу же позвонят в ближайшую специализированную больницу. В больнице имени Джона Рэдклиффа существует детское нейрохирургическое отделение – во всей стране таких около двадцати. По нашим правилам, когда возникает риск потери функций организма у ребенка, его доставляют к нам немедленно – врачам необходимо как можно скорее обследовать пациента и убедиться, что информация, на основании которой принимаются столь серьезные решения, соответствует действительности. За другие отделения я ручаться не могу: по своей работе в сфере судебной медицины я знаю, что не во всех отделениях в стране принято так делать. Таким образом, географическое расположение добавляет еще один элемент случайности. И все в целом зависит от еще одного фактора